Она давно уже согрелась, успела вспотеть, ободрать все, что можно и нельзя, разбить костяшки на руках в кровь,. Кровь из носа потекла еще при первом близком общении с высоким и не останавливаясь текла из носа и сейчас, она измазала кровью из разбитого носа всю окрестную каменную поверхность в радиусе полутора метров размаха, на те 1,5 метра, на которые она рисковала растянуть свои руки, ища за чтобы уцепиться и подтянуть тело вверх еще на несколько сантиметров. Лезть вверх становилось все сложнее и сложнее. Спасало только то, что стена была чуть наклонена, шла не везде вертикально, встречались большие разломы в породе. Края камней были острые. Нога надежно упиралась в острые выступы. Наверное, было больно, но Маша не чувствовала ничего, кроме страха, что ее догонят.
И эта, такая осязаемая мозгом, команда его остановиться и начать спуск! Маша больше не хотела рисковать и оглядываться вниз. Чувствовала, не стоит.
Что вверху и скоро ли кончится подъем она не знала, смотреть вниз не могла, там уже совсем близко находился второй, тот, что с нечеловеческим лицом. Она думала о нем непрестанно, казалось, что незнакомец, когда смотрит вверх и на нее, улыбается своим разрезом вместо рта, она видела это, картинка в голове то и дело всплывала перед глазами. Она чувствовала его присутствие все ярче и ярче у себя в мозгу, как будто он стоял перед глазами. И смотрел в упор.
Вдруг раздалась человеческая речь.
– Остановись, ты же даже не представляешь, что ждет тебя, малышка, за уступом этой скалы. Поверь мне, я знаю точно, что ты найдешь за карнизом. Правда знаю, я там бывал…
Маша остановилась, как вкопанная на миг только. Моментом вспотела в сотый раз. Холодный пот выступил на лбу и висках, ледяными струями потек по шее и лопаткам, холодя разгоряченную кожу под одеждой. Руки тоже мигом вспотели, пальцы заскользили по камню, норовя соскользнуть. Она упадет с высоты и разобьется!
– Я уже близко, – раздалось снова, – тут повсюду твоя кровь, ты сильно поранилась и страдаешь. Я помогу тебе…, и не сильно буду мучить, и даже буду беречь…
Маша уловила в его словах легкую усмешку. Обдало волной ужаса, граничащего с началом паники.
Незнакомец рассмеялся уже отчетливо. Он был рядом. Почти догнал.
«Зачем беречь? О чем это он?» – Маша не поняла, но вот опять разобрала, что в ответ на ее мысли догоняющий ее, опять усмехнулся.
«Он что? Слышит, о чем я думаю?! – Бред».
Она была точно уверена, на все 100%, что незнакомец бережет дыхание и не открывает рта, карабкаясь за ней по склону горы. Он говорит мысленно и его речь звучит у Маши в голове! Ужас от сознания этого накатывал волнами.
«Он слышит мысли, мои мысли, в моей голове! Это я так с ума схожу!»
Это осознание невероятности происходящего подстегнуло ее, как хлыстом. Она отмерла от ступора, дернулась и полезла вверх. Действия Маши по собственному спасению, ускорились. Не задумываясь более о всех несоответствиях в голове и выводах, так и напрашивающихся, жуткий страх, что ее догонят вот уже сейчас, только помогал не ошибаться в выборе камня для опоры, тем более, что она давно перестала переживать из-за разбитых, ободранных пальцев, подранных брюк и разбитых коленок. Она этого и не замечала, пока ей не напомнили снизу. Теперь это все было второстепенным. Главным было удрать повыше. Результат уже был виден глазам – карниз или выступ в породе. Не важно. Главное долезть. Совсем чуть – чуть осталось. Руки слушаются, а голову надо отключить. Только мешает!
«Еще немного, вот уже виден этот проклятый уступ скалы, я легкая, быстро поднимаюсь, ему меня уже не догнать. – последняя мысль сильно порадовала своим оптимизмом.– Хорошая голова! Правильная. Так думать и надо. А то панику развела. Чуть не свалилась!»
Маша рта не открывала, но интуиция прямо вопила, подсказывала, что незнакомцу все слышно, как будто Маша разговаривала вслух.
В ее голове раздался чужой, хриплый смех, и в этот самый момент правая ступня оказалась в крепком захвате чужих пальцев. Нога разболелась сразу и очень резко. От ступни и до коленки. Все горело огнем от боли. Это была раненная нога, на которую упала лошадь в овраге. Пока лезла, Маша и забыла, что у нее что-то болело!
Незнакомец со странным лицом быстро поднялся и последние три метра подъема, отделявшие его от Маши, оказались пройдены.
Маша замерла, зависла на скале на большой высоте. Одной левой стоя на каменном выступе. Руки были заняты и не отпустить стену, никак.
– Ну что? Поговорим? – раздался тихий голос, еле слышный и потому еще более пугающий.
Он потянул ногу на себя, легонько дернул и немного ослабил хватку.
– Я не хочу с тобой разговаривать, отпусти ногу, урод. – Маша хрипло, с надрывом ответила. Дышалось тяжело, сердце стучало в груди, сбивалось с ритма, ускоряясь с каждой секундой. Забила кровь в висках – признак скорой паники. Маша резко дернула ногу вверх. Эта правая нога у нее не стояла на уступе скалы, Маша только готовилась ее переставить чуть выше левой ноги и вот страшный урод схватил ее и теперь крепко держит.
– А ты сильная, хорошо держишься. – замолчал – Знаешь кто я? – обратился к ней незнакомец. – Конечно не знаешь. Скажи только, куда подевался твой друг? Это ведь был мужчина? Взрослый, судя по оставленному запаху. Он что, оставил тебя одну?
Незнакомец замолчал. Ступню неожиданно сжали чужие сильные пальцы. Маша через сапог ощутила всем многострадальным правым голеностопом силу сжатия. Подумалось вдруг, что он делает ей больно специально и стало так вдруг обидно, что попалась, горькие слезы отчаяния потекли из глаз. Маша запрокинула голову, стараясь унять панику. Задышала глубже, как учил отец, когда она паниковала, встречаясь с трудностями.
В детстве Маша очень боялась потеряться и остаться одна. Пару раз был такой испуг и истерика, что мама после вообще старалась не выпускать маленькую ладошку из своих пальцев. Маша никогда не оставалась одна, и если и отходила к песочнице или горке, то всегда оглядывалась и, найдя глазами маму, только тогда начинала играть с детьми. Мама пожаловалась отцу и вот, как результат, отец сам взялся за ее страхи. Ей было всего четыре года. Он ее специально «терял» и найдя по дикому визгу за соседним кустом, долго и нудно учил, как надо справляться с паникой и страхом. Учил лет пять, выучил. Маша умела себя контролировать. Ей так казалось раньше.
Отец однажды ушел из семьи и странно, Маша не стала паниковать, как мама. Она была готова к неожиданным поворотам судьбы. А мама нет.
И вот теперь руки задрожали. Попыталась подышать глубоко, открыла рот, а глаза закрыла. Глубоко вздохнула, пытаясь справится с паникой. Слезы прорывались сквозь сомкнутые веки. Дыхание выровнять никак не удавалось.
Это заметил незнакомец.
– Ты плачешь?! Как трогательно, или тебе уже так больно?
«Он издевается?»
Держит и сжимает ее ногу в своих железных тисках и спрашивает, чего она плачет. Плачет. Он ее догнал.
Незнакомец замолчал. Потом тихо, безразлично, но так, что ослушаться показалось немыслимым, скомандовал:
– Спускайся! Я помогу.
Она стояла на совсем маленьком выступе острого камня, выше его метра на 1,5, точно выше его вытянутой руки, и как он ее достал? Не подпрыгнул же?
Маша обернулась и посмотрела прямо вниз. Специально постаралась не смотреть на незнакомца. Начало подъема она не увидела. Мешала стена, идущая с небольшим наклоном.
«Нужно прыгать, – родилась мысль у нее в голове, – прыгну, и он не удержится на уступе и разобьется вместе со мной».
И эта убийственная мысль в ее голове незнакомцу не понравилась. Она не смотрела на него, просто бросила полный отчаяния взгляд в самый низ от начала подъема. Глубоко вздохнула, готовясь оттолкнуться от стены. Взгляд в никуда, полный отчаянья пойманного зверя. Зверя в капкане. Эмоции обожгли. Она на него не смотрела, как почувствовала, что не сможет отвести взгляд еще раз.
– Не надо прыгать, я отпускаю, смотри… – незнакомец разжал руку.
Маша повернула голову на звук речи. Посмотрела сначала на свою ногу, а потом на руку, удерживающую ее ступню. Рука, державшая ее, начала удаляться, удаляться и уменьшаться в длине, как трос, засасываемый в чрево пылесоса механическим приводом, по средству нажатия кнопки.
«Этого не может быть!!!»
Маша в полном замешательстве перевела взгляд на незнакомца. Он был еще далеко от нее и достать просто рукой ее ногу ну никак не мог, если бы не удлинил конечность.
«Бред, мне просто кажется, – подумала Маша. – Похоже вернулось не то сознание в мою многострадальную голову, я псих, а скоро стану овощем».
Незнакомец ответил:
– Нет, ты все правильно поняла и увидела, а руку я нарастил.
Он стоял в двух с половиной метрах под ней, тихо говорил на чистом русском, теперь держался обеими руками за камни. Голова и то, что называлось лицом, с щелью рта, смотрела на нее, откинувшись назад для удобства обзора, иначе он бы не видел ее лица. Она стояла выше и наклон скалы мешал. Она увидела его лицо или что это было? Маску?
